Евгений Сартинов - Гороскопы всегда врут [СИ]
— Ты что, сволочь, делаешь?! — кинулся на Михая дедок, но, получив от того неожиданно сильный толчок в грудь, отлетел назад и, споткнувшись, обрушился задом на собственные овощи, окончательно завершив этим полный разгром своего торгового места.
— Милиция! Убивают! — закричала старуха, отчаянно оглядываясь по сторонам.
Нечаю так же казалось, что совсем недавно на другом конце базарчика маячили сизые форменные рубашки, но, увы. Представителей закона как попутным ветром сдуло.
Завершив свою миссию, Михай, тяжело отдуваясь, отошел в сторону и остановился, опершись обеими руками на свою клюку. Бабка же начала взывать к представителям медицины.
— Доктора! Врача! Скорую хоть вызовите!
Старику явно было плохо. Он никак не мог подняться и сидел на асфальте, прижав ладонь к сердцу и периодически тяжело постанывая.
Между тем колючий взгляд старого уголовника нашел в толпе любопытствующих Нечая.
— Эй, Нечай, подойди-ка сюда, братан!
Геннадий не торопясь, подошел, почтительно склонив голову, пожал вялую руку старого уголовника. Они встречались в свое время на зоне, даже жили в одном отряде, правда, не долго, месяца два. И тогда, и теперь Михай относился к Нечаю настороженно. Хотя держался Нечай правильно, ни в стукачах, ни в «активистах» не числился, но не было в нем высшего, блатного шика. Не мог он на поверке заблажить ни с того ни с сего, понося «волков» из охраны или, кольнуть в ногу раствор махорки, чтобы обезножить и получить на месяц пансион в лазарете. А Михай целых три раза подвергался операции по извлечению «креста». Он связывал резинкой два гвоздя, втыкал их в хлеб и проглатывал. Через пару часов хлеб растворялся и распрямившийся «крест» отправлял своего хозяина на операцию и давал недолгую передышку от надоевшего распорядка зоны.
— Как ваше драгоценное здоровьишко, Михай? — вежливо поинтересовался Геннадий.
— Как у побитой суки после родов. Сдох на самом деле дня два назад, да никто ещё закопать не догадался, — ворчливо ответил старик и кивнул на другую сторону дороги, где вовсю кипела нечаевская стройка. — Скоро, что ли твои обормоты эту рыгаловку доделают?
— Через месяц откроем.
— Смотри, не забудь «погреть» старичка, Юрик.
— Ну что ты, разве можно такое забыть. Я законы знаю, — Нечай деланно рассмеялся. Вообще-то его не забавлял смысл сказанного «пастухом», как раз наоборот — «подкармливать» старого уголовника ему до смерти не хотелось. А вот имя, прозвучавшее из уст Михая, Геннадий почти забыл. Юрой его звали на зоне, как и всех, первый раз севших «юрцов».
Пока они так беседовали, из толпы любопытствующих вызвался доброволец, погрузивший дедка в его собственную машину и отбывший вместе с селянами в ближайшую больницу. На асфальте остались сиротливо раскиданные кочаны капусты.
— Эй ты, шкет! — Михай крикнул невысокого парнишку, лет четырнадцати, судя по соловым глазам и заплетающемуся языку, плотно сидевшему на игле. — Занеси-ка мне парочку «гарбузов» домой.
— Хорошо, Михай.
Пацан прихватил два кочана размером побольше и, приволакивая ноги, поплелся позади Михая к подъезду его дома. Как-то незаметно, но очень быстро исчезла и вся остальная капуста.
Проводив прищуренным взглядом старого уголовника, Нечай глянул на часы и заторопился к машине. Не стоило срывать такую важную встречу со Спириным.
ГЛАВА 10
Они встретились за городом на месте, прозванном в городе "Леблединной аллеей". Удобный съезд и густые кусты, хорошо прикрывавшие авто с влюбленными парочками, сделали эту лесопосадку очень популярной. Но час пик здесь будет позже, вечером, а пока им никто не мешал.
Нервно оглянувшись по сторонам, Спирин за руку поздоровался с Нечаем и предложил:
— Пойдем, пройдемся.
Некоторое время они шли молча, наконец, Виктор спросил:
— Прошлый раз, говоря о людях способных на… — Он неопределенно повертел в воздухе ухоженными пальцами, но все-таки сумел найти достойную формулировку, — на многое, вы имели в виду, прежде всего себя? Я правильно понял?
— Конечно, — легко согласился Нечай, вытаскивая из кармана пачку «Бонда» и зажигалку. Он предложил сигарету своему собеседнику, но тот отрицательно покачал головой.
— Спасибо, я привык к своим, — и Виктор достал из кармана пиджака «Кэмел». В отличие от Геннадия, пальцы у него чуть дрожали.
— Какие вы ставите условия? — сделав первую затяжку, спросил Спирин.
— Пятьдесят процентов доходов от будущего рынка. Естественно, я так же вложу определенные средства в его строительство. Затем трудоустройство своих людей на законном основании: директорат, бухгалтерия, охрана и прочее. К нему ведь сразу протянет руки вся окрестная братва. Еще мне нужно здание ближайшего кинотеатра.
— "Буревестника"? — удивился Спирин. — Но он не рентабелен. Мы его собираемся выставить на продажу.
— Вот и хорошо. Я переоборудую его под ночной клуб. Ресторан, казино, ну и все остальное.
— Это в нашем-то городе? — хмыкнул Спирин. — У нас даже ресторан Шамсудова, «Парус», и тот еле-еле концы с концами сводит.
— На город я и не рассчитываю. Что нужно будут заезжим барыгам после того, как они скинут товар, отмоются и отоспятся? Расслабиться. И в этом мы им поможем.
— Понятно, — кивнул головой Спирин, убедившись, что у его собеседника все продумано.
— Еще мне нужно здание общежития педучилища, — продолжал Нечай. — Его выставили на аукцион, а мне хотелось бы получить его по минимуму. Я сильно потрачусь на рынок, а мне хотелось бы получить и его.
— А что ты собираешься сделать из этого "борделя"? — с любопытством спросил Виктор. Его интересовал сам ход мыслей этого человека.
— Именно то, что ты и сказал. Бордель, или гостиницу на одну ночь, или на один час.
Спирин в который раз за эту встречу удивился.
— И что, такое может окупиться?
— А как же. То, что предлагают ваши деятели из мэрии просто глупо. Вы сами-то там бывали?
Спирин отрицательно покачал головой. За общежитием педучилища в городе давно закрепилось исконно русское название, аналогичное европейскому слову «бордель». Об этом двухэтажном приземистом здании имелся целый свод устных преданий в стиле «Декамерона». В этом году училище закрыли, и все его помещения отошли в казну города.
— Стоит оно на окраине, — продолжал развивать свою мысль Геннадий, — сыпется уже всё. Клетушки, в которых девки жили, ни один предприниматель под офисы не возьмёт. А вот тридцать номеров для озабоченных парочек — это то, что надо.
Спирин почувствовал, как удивление, вызванное деловой хваткой Нечаева, начинает переходить в уважение. Геннадий излагал свои планы, с невозмутимым спокойствием покуривая, он разглядывал окружающую природу, словно это и было основной целью его загородной поездки. И это спокойствие невольно передалось Спирину. Виктор вдруг поверил, что все, о чем они договариваются, свершится.
— Хорошо, — согласился он. — Это не проблема. Что еще?
— Пока все, — Геннадий выкинул окурок, Спирина же резануло это слово «пока», но он постарался заглушить это неприятное чувство.
— С чем будет трудно, так это с пятьюдесятью процентами, — после некоторого раздумья ответил Спирин. — Половина прибыли должна отходить городу, а есть еще заинтересованные лица, Шумсудов, например. Тридцать пять процентов вас устроят?
Теперь задумался Нечай. Он потер подбородок, прищурился, а потом, усмехнувшись своим мыслям, согласился: — Да, пожалуй, что, устроит. Я согласен. Значит, договорились?
— Да, — Спирин выкинул свою сигарету и подумал о том, как быстро они нашли общий язык. Судьба мэра решилась в краткие минуты, не дольше пары выкуренных сигарет. Тот был еще жив, но жизнь его не стоила теперь и этих двух окурков.
— Ну, а что вы можете предложить взамен? Надеюсь, это будет не тривиальная стрельба в подъезде? — спросил Спирин.
— Нет, но мне нужно знать о нем все. Где его можно взять голыми руками? Его привычки, слабости. Вы ведь его знаете лучше меня.
— Да, знаю. Есть у него одна слабость — замужние женщины.
К концу их беседы на траве остались еще четыре окурка. А менее чем через две недели в охотничьем домике прозвучали роковые выстрелы.
ГЛАВА 11
Похороны Гринева оставили в памяти Виктора Спирина гнетущее чувство. Вся площадь перед ДК оказалась заполненной, и он просто всей кожей чувствовал насмешливое настроение толпы. Подойдя к микрофону, и почувствовав это на себе взгляд тысяч глаз, он подумал, что не может говорить. Но насмешка в этих глазах вызвала ненависть ко всему этому сброду. Он набрал в легкие воздух и почти прокричал в сторону этого людского стада: — О человеке надо судить по его делам! Всю свою жизнь Анатолий Петрович Гринев посвятил нашему городу…
